- А К В А Р И У С -

Стук тишины в ушах
Ну почему, почему так?
Молчишь, если хочется кричать.
Кричишь, если мечтаешь о нежности.
Обижаешься не сказав ни слова, если хочешь обратиться с просьбой.
Унижаешься, когда хочется громко хлопнуть дверью.
Просишь прощения когда рука тянется ударить по лицу.
Ненавидишь, когда хочется сказать о любви.
Говоришь с толпой о важном, мечтая сказать это только тому единственному, кого в толпе нет.
Болтаешь о пустяках с тем, единственным, кому хочется так много поведать.
И одиночество. Страшный зверь, запускающий свои когти в самую душу. Ночью оно становится совсем невыносимым. Отнимает последние крохи надежды. Пеленой отчаяния закрывает глаза, сводит зубы судорогой невысказанного крика.
Иии... слушаешь, напряженно слушаешь тишину, мечтая услышать только один-единственный такой желанный голос...
Но его нет, этого голоса. Ты слышишь множество... Великое множество голосов... Ты ищешь в них забвение, но находишь отчаяние.... Это не те голоса...
И эта боль...
Она приходит. Она рвет. Она раскладывает тебя на составные части, а собрать забывает. Она вынимает из тебя по крупицам сознание, сливая кровь из пересушенных вен.
Она не дает забыться, расслабиться. Эта боль пожирает сердце.
Оно как окровавленная птица с вырванными крыльями, бьется, бьется в агонии, но высоты ему не набрать... Не вздохнуть свободы...
Я бы голыми руками разорвала бы грудь и вырвала свое исстрадавшееся сердце...
А в голове всего два вопроса, как пульсирующие незаживающие раны... Почему??? За что???
Но ответа нет... Нет ответа...
Ти-ши-на...

_________________
Бог создал кошку, чтобы у человека был тигр, которого можно погладить.
Виктор Гюго.

На море. Хочу на море...

Вечереет. Два дня уже море гневается. Ложась спать, слышно, как оно недовольно рокочет вдали.
Да и погода смурная. Спряталось палящее солнце. Зарядили дожди.
А дядя Миша говорит что это я погоду испортила. Обидно. Мстит.
С Валей, соседкой, такой же как я, одиночкой, решаем на закате спуститься к морю.
Посмотреть что там происходит. Очень хочется окунуться в нежные теплые воды, когда кончится шторм.
Идем через сад, низко склоняясь под деревьями но все равно ударяясь об упругие зеленые плоды мандарина. Дядя Миша говорит что в декабре он снимает со своего сада 4 тонны мандаринов...
Затем крутой и опасный спуск, узкоколейка, тоненькая крутая тропинка под эвкалиптами, и мы спрыгиваем на галечный пляж.
А море бушует. Свинцовая вода с грохотом обрушивается на берег, с ворчанием утаскивая с берега здоровые булыжники.
В такой воде не покупаешься, в нее даже не войти.
Утащит в море и разобьет о берег.
Приглядываю близко к кромке воды два здоровых валуна. Они слишком велики, чтобы море утащило их.
Предлагаю Вале авантюру.
Мы садимся на камни, мы будем в безопасности, не в воде, в то же время волны будут доставать нас, почти купание.
Пока добиралась до камня, волны меня два раза уронили навзничь и утащили шлепанец. Успела отнять, но море с ним позабавилось.
И вот я уже сижу лицом к сердито рокочущим волнам, напряжена и жду...
Серая волна с белой пеной ударяет в грудь, в живот, в лицо. Стоит сил удержаться на камне, чтобы тебя сначала не вытащило на берег, а затем с ворчанием не утащило бы вместе с камнями.
Волна сначала бьет, а потом отступает, оставляя рваную пену.
Кожа с восторгом принимает пощечины шторма. Она дышит сквозь капли воды, ее покрывают маленькие пузырьки пены как в кислородном коктейле, она соскучилась по солоноватой влаге.
Через пару минут ноги почти по колено занесены галькой.
Волна отходит и обрушивается с новой силой.
А в голове почему то стало так задумчиво...
Глаза устремились в свинцовый горизонт, пока кожа покрывается пупырышками от жесткого массажа моря.
И мысли в унисон этим волнам накатываются... и уходят... Вечные, как само море...
Очнувшись, оглядываюсь. Валя с таким же задумчивым видом смотрит в темную даль.
Вот чем мне она нравится, что с ней и поговорить, и помолчать приятно, мы резонируем и обе одинаково любим и хорошее общество и хорошее одиночество.
И я дальше молчу, вглядываясь в свинцовую бесконечность.
Только волна... и отступление, снова волна и опять отступление.
Чувствую себя на этом камне такой твердыней, как сфинкс, не подвластной ударам стихии...
Хорошо...
Молчу, думаю, блаженствую от насыщенной кислородом влаги на коже...
Через два часа разволновавшиеся Юлька с Валерой спустились нас искать, нашли нас, задумчивых, молчаливых и удовлетворенных, в пене, и назвали нас двумя Афродитами.
Было жалко уходить от воды, но пора ложиться спать.
Тело болело от ударов, а в купальнике в душе было извлечено полкилограмма камушков.
Но это самый необычный контакт с морем.
Будто беседа, один на один с волной.
И несмотря на шторм удивительное чувство покоя и удовлетворения...

_________________
Бог создал кошку, чтобы у человека был тигр, которого можно погладить.
Виктор Гюго.

Круг и Свобода

Жила была лошадка. Цирковая. Маленькая, грациозная лошадка. Похожая больше на пони-подростка.
И жила эта лошадка всю жизнь в цирке. Бегала по арене, круг за кругом, таская на спине тяжелых наездников.
А темными ночами мечтала лошадка о чистом поле. О свежем ветре, запахе пряных трав, и просторе, не ограниченном проклятым кругом...
И представляла она, как побежит по полю, навстречу горизонту.... и только ветер в ушах, и грива развевается, и впереди - простор... Свобода...
Из года в год мечтала лошадка о просторе, бегая по ненавистному кругу.
И с каждым годом все сильнее и сильнее ненавидела проклятую арену.
И вот она состарилась. И однажды добрый фермер пришедший на представление, залюбовался ей... и купил ее у хозяина цирка.
В тесном и душном фургоне везли нашу лошадку на ферму.
И вот открыли загородку.
И впереди... бескрайнее поле... И солнечный ветер, и пряный запах трав, и шальное солнце...
Радостно заржала лошадка, выбежала из фургона, и побежала... по кругу...
Круг за кругом нарезала лошадка по душистому полю...
Все так же мечтая добежать... до горизонта.

_________________
Бог создал кошку, чтобы у человека был тигр, которого можно погладить.
Виктор Гюго.

Любовь в зените

Ты лежишь на траве, сложив руки под головой и устремив разморенный солнцем взгляд в небо.
Твои глаза щурятся, и в уголках их разбегаются лукавые морщинки.
Мы далеко забрались, целый день шагали по душистым полям, наслаждаясь треском цикад и пением жаворонка.
И вот полянка, окруженная деревьями, здесь мы сделаем привал.
Ты устала, и плюхнулась на траву, не дожидаясь пока мы разберем рюкзаки.
Я приземлилась рядом.
Бог с ним, с удобством, так приятно растянуться в жару на прохладной чуть влажной траве...
Я смотрю на тебя сквозь прищуренные ресницы.
Твоя майка плотно облегает тело, и в вырезе так трогательно торчат худенькие ключицы.
Ты жуешь травинку, и твой нос, усыпанный милыми веснушками, забавно морщится при этом.
Мне нравится смотреть на тебя, такую тоненькую, с белой почти фарфоровой кожей, то же время совсем не создающую впечатление хрупкой, скорее пружинистой и ловкой.
В животе и груди начинают клубиться теплые волны.
Твоя грудь вздымается под бледно-зеленым топом, небольшая, с едва выделяющимися сосочками.
Плоский животик оголен, два желобка мышц по бокам уходящие вниз так и манят погладить их рукой.
Так приятно смотреть на тебя, такую теплую, мягкую и гибкую, очень хочется дотронуться до тебя, припасть к твоим губам, приласкать грудь, пробежаться языком вокруг пупка...
Я переворачиваюсь на живот и срываю травинку.
Длинная, зеленая, с кисточкой на конце.
Я щекочу ей твой нос, и ты забавно морщишь его, и веснушки на нем танцуют и улыбаются вместе с тобой.
Я провожу травинкой по скулам. Ты зажмурилась и улыбаешься.
Нежным касанием очерчиваю изгиб твоих мягких губ, щекоча рисую их контур. Ты улыбаешься, губы подрагивают от легких прикосновений.
Я спускаюсь ниже и рисую зигзаг на твоей белой шее. Вижу, как пульсирует жилка, как покрывается кожа мурашками...
Милая моя...
Я спускаюсь ниже и игриво провожу по вырезу майки.
Затем животик. От щекотки мышцы живота втягиваются, а ты потягиваешься как кошка.
Я больше не могу сдерживаться...
Я наклоняюсь и целую тебя в губы. Ты встречаешь меня полуоткрытым ртом, ты не сопротивляешься.
Мой язык без стеснения проник в тебя и встретился с твоим языком. Ты отвечаешь мне, отвечаешь на мой поцелуй...
Боже, как кружится голова...
Ты пахнешь летом, пахнешь теплом и медом, твой поцелуй на вкус чуть травяной, терпкий и крепкий.
Я спускаюсь ниже, вдоль шеи, к вырезу майки.
Я целую твои трогательные ключицы, твою ямочку на шее, я спускаюсь все ниже и упираюсь в ткань майки.
К черту ее... Ты стягиваешь топ, и бросаешь в траву.
Две округлые, крепкие грудки смотрят вверх, призывно топорща мягкие сосочки.
Я ласкаю их, целую, по очереди забирая в рот, играюсь ими, перекатывая языком как конфетки.
Ты изгибаешься назад и постанываешь.
Да, любимая, я сделаю тебе хорошо...
Ты целуешь меня, твои руки неистово стягивают с меня одежду. Я снимаю с тебя остатки твоего наряда.
Едва прикасаясь губами, я пробегаюсь по животу, заставляя его содрогаться от спазмов, и спускаюсь все ниже и ниже, к самому укромному твоему сокровищу.
Нежно но настойчиво раздвигаю ноги. Целую теплую кожу, ниже, ниже...
Ты вздрагиваешь, пытаешься сжать ноги. Не бойся, любимая, я не причиню тебе боли.
Ты расслабляешься и откидываешься на траву.
Аккуратно, нежно я раздвигаю языком твои губки и ищу маленький розовый бутон. Когда мой язык находит его, ты вздрагиваешь и охаешь.
Я буду осторожна, любовь моя.
Я нежно, едва касаясь, слизываю влагу с твоего лона.
Мой язык то играет с горошиной, то дерзко проникает внутрь.
Я наслаждаюсь твоим вкусом, я пью тебя, я дарю тебе свою любовь.
Я ввожу внутрь палец.
А ты горячая и влажная, и на мое движение отвечаешь судорожным оханьем.
Действуя и пальцем и языком, я дарю тебе прикосновения нежности, второй рукой лаская сосочки.
Ты стонешь, все сильнее, я ускоряю ритм и напор, ты напряжена как струна, твои руки рвут траву и врываются в мягкую землю.
Я играюсь языком и пальцами, я дразню тебя, то усиливая давление и ритм, то затихая. Ты откликаешься на каждое движение, твое тело подрагивает и напрягается, твои губы стонут и шепчут мое имя.
Твои стоны все громче и громче, тело изгибается так что только лопатки касаются земли, по тебе волнами пробегает сладостная дрожь, и вот ты кричишь и бьешься в судороге оргазма, твои руки лихорадочно гладят мою кожу, ты кусаешь губы и кричишь... "Да... Да... Да..."
Боже, как же ты хороша в этой бесстыдной прелести наслаждения, я не могу сдерживать больше себя, и едва прикоснувшись к себе, проваливаюсь в в волну такого же сильного оргазма. Я падаю рядом с тобой, ты целуешь меня, ласкаешь и твои ласки провожают последние сладкие спазмы. Обессиленные, мы сплетаемся обнаженными телами и так засыпаем, согретые солнцем среди шепчущейся травы и трескучих цикад.
Он не расскажут никому, что видели апогей страсти двоих.
Только жаворонок поет высоко в зените, провозглашая любовь.


© Copyright: Тигринка, 2010

_________________
Бог создал кошку, чтобы у человека был тигр, которого можно погладить.
Виктор Гюго.

Тигринка,